Фэндом: мультсериал "Х-men"
Пэйринг: Логан/Гамбит, Гамбит/Шельма
Рейтинг: доходит до чего-то между R и NC
Примечание: Гамбит на 90% писан с меня. Сформировавшийся в моей голове образ Реми ЛеБо подозрительно напоминает)) и, скажу честно, ему жилось бы очень не айс, хотя местами и удобно... ну здесь в общем все можно будет понять.

1 Предистория. Реми Этьен ЛеБо

1 часть

Реми проснулся рано, встал, зябко поежившись от холода, и поплелся на кухню варить крепкий и бодрящий кофе. Уже окончательно проснувшись, согреваясь изнутри горячим ароматным напитком, он иронично раздумывал, какое же дерьмо ждет эго сегодня.
Реми Этьен ЛеБо по прозвищу Гамбит. Человек непростой судьбы и еще более сложного характера, он допивал бодрящий кофе и превращался из хмурого заспанного креола в веселого рыжеватого красавчика. У него за плечами не было хорошего образования в каком-нибудь там престижном Гарвардском, богатых родителей и заранее известной хорошей должности в динамичном семейном бизнесе. Зато у него было красивое лицо, высокая гибкая фигура и богатое прошлое. А еще необычный и очень полезный дар - его энергии хватало на то, чтобы заряжать и взрывать все, что ни попадется под руку. Но это, конечно, только при желании и необходимости. А еще великая сила эмпатии - он нравился всем, кому хотел, он привлекал одним лишь взглядом и нагловатой улыбкой, и как будто светился изнутри. Не желать его не мог практически никто... И иногда Реми казалось, что он чертовски устал от этого.
Молодой смазливый француз был профессиональным вором, одним из самых хитрых и изобретательных, возможно, на всем континенте. Живя во Франции и состоя в Гильдии воров он многому научился, приобрел бесценный опыт и ненужное свидетельство о браке, однако это было уже в прошлом. Здравствуй, Америка с ее холодными равнодушными улицами и расчетливыми жесткими людьми. В этом новом мире и сам Реми обтесался под него, и даже линия его подбородка стала упрямей и жестче, хотя нравился он всем по-прежнему.
Его репутация прекрасного вора и карточного шулера следовала за ним по пятам и была известна в кругу далеко не бедных и не последних людей в городе, которые и обращались к нему. Он решал их проблемы, иногда отделываясь синяками и подчас похуже. Они решали его проблемы - аккуратные пачки американских долларов делали его существование приятным и замечательным, ведь Реми Лебо очень и очень любил деньги. Он предпочитал любить всего две вещи в этом мире: деньги и Реми ЛеБо.
Иногда его эмпатия работала и здесь - богатые клиенты и клиентки запросто могли почувствовать к нему не только профессиональный интерес... Хорошее предложение в денежном эквиваленте - и Реми соглашался. Чаще почему-то его желали мужчины, да и клиентами чаще были именно они. Реми не брезговал ничем, он обладал очень развитой сексуальностью и получал удовольствие от секса даже тогда, когда не хотел его. Возможно, опять та самая эмпатия - он впитывал в себя чужое желание и чужое удовольствие, он забирал у людей волю и деньги, он был красивым воплощением чего-то дьявольского, но безумно привлекательного. Нет, он не был шлюхой дешевого пошиба - не стоял в переулке с потасканными девицами и манерными педиками, наперебой подбегая к каждой машине. Он вообще не считал себя шлюхой, хотя в глубине души отчетливо знал, что хоть он и берет в 5 раз больше, он не становится от этого лучше. Разве что дороже.
Главный страх Реми Этьена ЛеБо заключался в том, чтобы ни к кому никогда не привязываться. Хороших преданных друзей, которым он мог безоговорочно доверять, у него никогда не было. В любовь он не верил и не хотел этого менять. Своего приемного отца он прекрасно помнил, как помнил и то, что даже еще маленьким он знал наверняка: он нужен ему, потому что мог приносить пользу. Нужен, но не любим.
Вот он, краткий портрет молодого креола-мутанта, который в скором времени познакомится с величайшим человеком всех времен и народов - Чарльзом Ксавьером, или Профессором Икс.

2. Люди Икс. Гамбит.

часть 2

Это было довольно тяжелое утро для Реми. Он смутно помнил некоторые события вчерашней ночи: после очередного удачно провернутого дела в интересах одного из набитых баксами члена правления, тот недвусмысленно предложил Реми пройти к нему в дом и побыть гостем. Расхваливая его профессиональные таланты и сделав пару ненавязчивых комплиментов, мужчина уже разливал по бокалам Хэннеси и доставал эксклюзивную нарезку сыров и свежий белый виноград.
- Угощайся, Реми, это один из лучших коньяков, которые я знаю, - напевал недавний клиент, подавая французу бокал с янтарно-коричневой пряно пахнущей жидкостью.
- Предпочитаю французский. Remy Martin с хорошей выдержкой, monsieur, - нагловато и тонко подшутил креол, делая аакуртный глоток.
- А ты смелый мальчик, Реми.
Господин-один-из-этих-управленцев с интересом смерил взглядом рыжеволосого парня и подлил еще коньяку.
... Спальня в бело-золотых интерьерах в стиле какого-то из Людовиков, вычурная и намеренно роскошная, с мягкой белой шкурой какого-то животного на таком же белом ворсе мягкого ковра. Реми захотелось заняться сексом именно на этой шкуре, в противовес всем правилам, но в согласии со своим животным возбуждением и недопитым еще коньяком. Клиенту хоть и было хорошо за 40, лицо его было благородным и фигура подтянутой.
Реми остро чувствовал его неприкрытое желание, но первый шаг сделал сам.
Тяжелое дыхание за спиной, жесткая рука, тянувшая на себя в порыве страсти за волосы, немного грубоватые и резкие движения - Реми было хорошо и немного больно. Но ощущать под коленями и ладонями мягкий мех неизвестного белого зверя было чертовски приятно...
Наутро его ждало умеренное похмелье и обрывки воспоминаний. А также увесистая пачка долларов. ЛеБо потянулся, встал и открыл окно, впуская промозглый ноябрьский ветер. Закурил тонкую сигарету и улыбнулся самому себе.
В тот день он познакомился с профессором Чарльзом Ксавьером. Как тот его нашел, он пока не знал. Но после продолжительного разговора и логических, умно построенных доводов он понял, что нужен ему и его школе. Было странно и непривычно ощущать себя нужным кому-то просто так, не ради выгоды или животных низменных инстинктов. Реми так и не поверил до конца, но осторожно согласился попробовать присоединиться к ним. Приехать, осмотреться, так сказать, попробовать на вкус новую обстановку.
Профессор знал, что он мутант и знал обо всех его скрытых способностях. Профессор очень хотел узнать о его прошлой жизни - но Реми ЛеБо был не из тех, в чей мозг мог проникнуть посторонний. Это тоже входило во все его несомненные плюсы и таланты. Свое прошлое он предпочитал оставлять всегда при себе.
Школа представляла собой огромное и хорошо оборудованное здание с комнатами для проживания, отдыха, тренировок, даже баскетбольное поле присутствовало. Было там абсолютно все и еще немного больше, и это понравилось Реми - он любил комфорт. С подчеркнутым равнодушием он согласился остаться там на обед, и медленно пережевывал отлично прожаренный стейк, хотя и был безумно голоден. Вести себя достойно он старался всегда.

Затем он стал знакомиться с остальными жителями школы для одаренных; он осмотрел их с любопытством, запоминая и изучая. Парочка идейных добродетелей в лице правильного и ответственного Саммерса с комплексом отличника. Его кроткая и до тошноты правильная женщина, рыжеволосая и довольно привлекательная Джина Грей. Смуглая голубоглазая девушка по прозвижу Гроза, с красивыми белыми волосами и соблазнительными формами, но очень серьезная и сосредоточенная. Получеловек-полузверь Хэнк МакКой, с синей шерстью и с неизменной книгой в руках, интеллекту которого мог позавидовать любой профессор-заучка, а силе - любой борец-тяжеловес. Малолетняя и наивная девочка Джубили, находившаяся в разгаре переходного возраста и юношеского максимализма. Хмурый, обладающий потрясающей мужественностью и красивым сильным телом парень по имень Логан, обладавший острыми когтями из сверхпрочного металла, а также неуемным темпераментом и плохим характером. "Интересны персонаж", с легкой дрожью в коленях отметил для себя креол, смело глядя на мужчину своими красно-черными глазами. Тот без труда выдержал его взгляд.
Красивая и незакомплексованная девушка по прозвищу Шельма, с острым языком и зелеными глазами обворожительной ведьмы - она явно надолго запомнится французу, это было ясно по коротко блеснувшим красным огнем глазам красавчика.
- Пожалуй, ради тебя, крошка, Реми останется, - он улыбнулся красотке своей фирменной улыбкой, но она лишь насмешливо фыркнула.
- Полегче, французик. А то устрою тебе прямо тут холодный душ, надеюсь, полотенце ты прихватил, - парировала она.
Реми она явно понравилась. Гораздо больше, чем он бы хотел.
Он перевез свои вещи в одну из комнат этим же вечером. "Меня зовут Реми Этьен ЛеБо, ребята. Раз у вас тут приняты клички, - он повертел в руках новенькуя колоду карт, - можете называть меня Гамбит".

---

Линдегор/Де Хеа
R
Саммари: Однажды Андерс решил расставить все точки над I и понять, почему Давид так к нему привязался.



Очередное воскресное чаепитие в гостях у Андерса Линдегора закончилось немного не по сценарию сидевшего рядом вихрастого испанца. Хозяин квартиры серьезно задумался, и, наконец, изрек:
- Давид, я давно хотел спросить у тебя одну вещь... Нет, не то, чтобы я был против, но почему ты стараешься проводить все свое время со мной? Почему такая привязанность? Только не обижайся, мне даже приятно, только хочется понять причину.
Юный голкипер безумно смутился от такого прямого вопроса, и, понимая, что не может толком ответить правду, покраснел и опустил глаза.
- Эй, парень! Что-то не так? - Андерс ласково потрепал Давида по плечу. - Что краснеешь, как девица? Давай, брось это дело, и не бойся меня.
Он аккуратно поднял подбородок испанца и заглянул в зеленоватые глазища, которые Де Хеа тут же виновато отвел в сторону.
- Я не знаю, как объяснить просто... Сам не понимаю. Ты просто... уютный, что ли. И английскому меня учишь, и рассказываешь все обо всем. И первый ко мне подошел, заговорил. Тогда, в самом начале еще, когда я только приехал сюда! А все они на меня смотрели подозрительно, а Рио вообще ругался постоянно. Да и еще эти болельщики, пресса, придурки чертовы... Мне так фигово было тогда, не поверишь. Мне иногда казалось, что я сейчас не выдержу - покидаю в чемодан все шмотки и побегу за билетом на первый же рейс в Мадрид, к друзьям, к семье, от проблем и критики... Я остался и молча все это терпел. Знал бы ты, чего мне это стоило...
- Да брось ты из-за этого всего расстраиваться, малый! Глупый же, что тебе до фанатов и тем более до желтых газет? А наши вон давно уже к тебе, как к родному! Да и Фергюссон тебя всегда поддерживал. Хоть мне оно и не на руку, но и я за тебя, и всегда рядом, пойми ты это!
Датчанин крепко обнял совсем поникшего мальчишку, оглаживая худенькую спину с острыми лопатками крепкой рукой. Давид снова почувствовал этот странный стыд, понимая, что щеки вспыхивают, как маков цвет на весеннем поле, и отчаянно прижался лбом к чужому плечу, стараясь скрыть свои чувства сам от себя.
- Вот опять ты... со мной... и обнимаешься... Не знаю я вообще ничего... - пробурчал он почти не слышно, не зная, что теперь делать. И по-детски доверчиво обнял изо всех сил в ответ, чувствуя, как щеки горят огнем.
А потом отстранился, стараясь не глядеть на Линдегора, и пробурчал:
- Не надо нам наверное так много общаться, правильно ты говоришь. Я лучше пойду, и вообще, раз так, то не буду тебе больше надоедать. Извини, - и рванулся к выходу.
Датчанин вовремя ухватил его за футболку, развернул за плечи и, смеясь, сказал ,что нечего мол тут сопли разводить и что Давид хоть и мелкий еще, но не надо вредничать, как девчонка.
- А чего ты меня девчонкой называешь? и вообще, чего спросил тогда, если не хочешь, чтобы я от тебя отстал?
- А с того, что мне иногда кажется, что я за тобой ухаживаю. Как за девочками и ухаживают, всякие кафе, прогулки, фильмы по вечерам. Защищаю от других, разве что не дрался за тебя! А ты все краснеешь и обижаешься. Когда уже целоваться будем, мадам? - шутливо сказал, а сам на Давида смотрел, наблюдал за реакцией.
Тот не смеялся, а как-то по серьезному сжался весь, тихо-тихо сказал "Так спасибо тебе за это" и, зажмурившись, чмокнул Линдегора прямо в губы.
- Черт.
Андерс коротко выругался, думая, как же его это все достало. "Я его сейчас тут прям положу на пол, если он такое еще хоть раз отмочит. И трахну. Больно и жестоко, потому что издевается надо мной, дразнит только".
А Давид вообще стих, испугавшись своей смелости и все также не понимая своих чувств. Точнее, отказываясь понимать - ведь как-то оно неправильно было, вроде друг шутил, а он к нему со своей фигней неправильной, еще и целоваться лезет.
- Прости, я дурак, я не знаю, чего это я... Не надо было наверное... И вообще, я точно теперь пойду. Ты меня ненавидишь, да?
Датчанин глянул на Давида, а у того глазища зеленые, большие, и испуганные как черт знает что.
- Что ж ты такой глупый-то, кошмар. Ты не понимаешь вообще ни хрена? Не делай так больше, ты прав. Но не потому, что я тебе врежу. А потому, что я взрослый дядя, которого потом за тебя посадят. И мне пофиг будет, что ты не знал и не хотел.
- В смысле?
- Я не ты, и стесняться не буду. Я может и конченый человек, но хоть ты и мужик, я тебя хочу. В задницу. В рот. Везде. А ты трешься об меня сутками, ты нарвешься когда-нибудь! Учти, еще одна такая выходка - и я даже не спрошу, хочешь ты или нет.
- Знаешь... А это меня к тебе и тянет. Ты такой решительный, суровый. А я... не боюсь. Почти.
Молодой испанец решительно сделал 2 шага, прижался вплотную, хватая Линдегора за ладони и прижимая их к своей заднице.
- Ну, сам напросился, засранец...
Датчанин больше не боролся с собой, целуя по-взрослому и даже грубо, кусаясь и оставляя на теле синяки нетерпеливыми пальцами. Оттащил мальчишку к дивану, раздевая его и наспех снимая все с себя, а дальше были какие-то фразы, крики, "Не надо" и "Еще", худые, жилистые руки и снова эти острые лопатки, и что-то еще, чего Линдегор не мог объяснить, но чувствовал всем телом.
Тяжело дыша, рядом лежал взмокший и уставший Давид. Он не знал теперь, стоит ли дальше стесняться, или это уже вовсе неуместное занятие. Подумав с минуту, Давид внимательно посмотрел на лежащего рядом мужчину, и серьезно выдал:
- Не посадят.
- Ты о чем сейчас?
- Не посадят тебя за меня. Мне уже 21!

---

Название: Опаздывать не хорошо
Фэндом: сериал "Интерны"
Пэйринг: А.Е. Быков/Фил Ричардс
Рейтинг: R, стремящийся к NC-17

Фил опаздывал на работу не меньше, чем на полчаса, и, о ужас! На входе в больницу столкнулся с самим Великим и Ужасным Быковым.
- Доброе утро, Андрей Евгеньевич!
Фил ,как всегда, трогательно хлопал глазками и мило улыбался сердитому доктору, который явно не собирался отказывать себе в удовольствии всыпать юному американцу по первое число.
- Утро? Переводи часы, америкашка безмозглая - ты не в стране фаст-фуда, и здесь другой часовой пояс! А может, тебя к окулисту отправить? А то на часах фигу видишь, янки тупоголовый!
- Простите, Андрей Евгеньевич, этого больше не повторится. Я виноват и готов, чтобы вы меня наказали.
Быков прищурился, ухмыляясь и хитро перебирая мысли о грязных способах наказания. Злиться на это наивное трогательное создание с щенячьим взглядом он не мог, но часто размышлял на неприличные темы - иногда, глядя на красивые губы и вслушиваясь в волнующий акцент, он представлял, как тот будет лежать перед ним, всесильным и властным, и умолять, стесняясь и боясь, робко просить перестать, прожигая умоляющим взглядом, и жмуриться от резких движений, запрокидывая голову, хватая воздух приоткрытым ртом, облизывая пересохшие губы...
Андрей Евгеньевич поспешно тряхнул головой, отгоняя эти мысли, как наваждение.
- Я придумаю для тебя достойную кару, недоразумение ты иностранное, - со вздохом произнес Быков. - И у меня для этого куча времени, пока ты будешь бегать по больнице и - ключевое слово -РАБОТАТЬ! - заорал врач прямо в ухо зажмурившемуся интерну.
Юный доктор Ричардс поспешно ретировался от греха подальше, стараясь не вызывать еще больше гнева на свою несчастную голову со стороны грозного начальства.
Истории болезни, обследования, диагнозы, суетливая беготня и обеденное чаепитие - день проходил в обычном ритме, увлекая в свою суету. Лишь Фил иногда возвращался к навязчивым мыслям о том, что же придумает для него изобретательный главврач к концу рабочего дня.

***
Андрей Евгеньевич был точно уверен, что он остался в больнице совершенно один. Тишина, темнота, коньяк и размеренное тиканье часов дарило ему блаженное чувство уединения, релакса и возможности помечтать. Он откинулся на спинку дивана, грея в руке бокал с янтарной жидкостью, закрывая глаза, листая книгу своих фантазий... В этот раз ему никто не мешал.
Он представлял себе это не раз, подчас срываясь и выдавая себя, хотя бы и язвительно сводя все на нет после, надеясь на наивность и американский образ мыслей. Он делал поблажки Ричардсу, ссылаясь при Романенко и Лобанове на ум и старательность того - а сам понимал, что у него крыша съезжает от этого чуть картавого, местами неправильного, но вызывающе эротичного выговора на американский лад... Он забывал очередное оскорбление, оставаясь наедине с этим чудаковатым симпатичным парнем, когда замечал этот взгляд распахнутых и перепуганных темных глазенок: хотя Фил был выше, он умудрялся смотреть как будто бы снизу вверх, и покорность в его глазах была почти пошлой...
Он тысячу раз вспоминал ту разбитую чашку, когда даже у бесстрашной Любы сперло дыханье от страха пред гневом Быкова, а это дурное, милое создание всего лишь пыталось поверить, что начальник к нему лучше относится. Больше его любит. Ох, как опасными были те самые слова - ведь бедный интерн и не знал, как именно мечтает его "любить" главврач.
Как он мечтает делать это прямо на диване, прямо в ординаторской, с бессмысленной жестокостью, вымещая на Фила все свои страдания. А он страдал и мучился, не понимая, отчего его так влечет к своему интерну. К мужчине. Похотливо, грязно и жадно.
О, он мечтал делать ему больно, он мечтал даже бить его, мучить, унижать и подчинять, глядя на молчаливый страх и смиренную покорность. Он мечтал заставлять его задыхаться, хватать за волосы и рывком опускать на колени. Видеть страх в этих честных глазах, когда звук расстегиваемой молнии сменяется видом его возбужденного органа прямо перед глазами парня. И, когда тот послушно принимает его в рот, заставлять давиться и кашлять, вызывать невольные слезы, подчинять и мучить.
Он хотел Фила полностью. Овладеть его дрожащим от страха и боли телом, по-звериному и сзади, вновь хватая за волосы, поднимая его голову вверх и глядя в полные отчаяния глаза. Он хотел вызывать стоны, даже крики, и для этого он мог бы быть очень грубым и резким, лишь бы слушать его голос, лишь бы тот умолял и кричал в его руках...
***
Он был совершенно один. Никого вокруг - лишь молчаливый собеседник-стакан и не страшно быть увиденным. Расстегнутая ширинка и джинсы, спущенные до колен, вместе со стянутым рывком бельем, и рваные движения рукой, под такое же рваное и срывающееся дыхание, пока воздуха не стало слишком мало, и тело не свело в последней, финальной судороге. Откинувшись назад, Быков хрипло дышал, закрыв глаза, приводя свой пульс в норму.
Что-то скрипнуло рядом. Он в ужасе вздрогнул, застигнутый врасплох за таким грязным занятием. Натянув одежду на свое место, Андрей Евгеньевич повернулся
Фил Ричардс стоял и смотрел на него. Наблюдал, не стесняясь и не боясь.
- Что вылупился, недоумок иностранный? Не дай тебе господь кому-то заикнуться о том, на что ты только что так жадно пялился, как школьник на родительскую порнуху. Не то я задушу тебя своими же руками, сволочь ты эдакая!
Сказано это было негромко, но с таким чувством, что вновь в глазах Фильки устойчиво вспыхнул страх, так любимый его начальником. От Быкова этот факт не ускользнул, и вновь вызвал искру сумасшедшего, больного желания, отразившегося чертями в глазах.
- Нет-нет, Андрей Евгеньевич... это не то, что вы подумали... я просто не хотел мешать... Я пришел, чтобы получить свое наказание за то, что опоздал. Вы ведь должны были наказать меня, вы собирались... Боже мой, теперь вы накажете меня еще больше!
Несчастный Фил вжался в угол и закрыл лицо руками, но не убежал, еще раз ярко выражая свой безудержный страх вперемежку с рабской покорностью. Он боялся, и был готов на все. Это был шанс, и Быков не мог упустить его - отступать было некуда, да и терять, считай, нечего, ведь он итак уже себя скомпрометировал в глазах Ричардса.
- Я накажу тебя, любопытный щенок, - зло шептал он, надвигаясь на мальчика. - Я буду развлекаться с тобой здесь, как захочу, и никто тебя не услышит. Хочешь - кричи! Ну давай же, Филимон, ори, зови на помощь!
Андрей вжал его в стену своим весом, хватая за подбородок, заглядывая в глаза.
- Ты ведь давно смотрел, да? Отвечай мне, поганец! Смотрел?
Фил затравленно кивнул.
- Ты стоял и смотрел, затаив дыхание, во все глаза. Да тебе это нравится, я прав?
Фил зажмурился и молчал.
- Давай же, признайся мне, шлюшка ты маленькая, тебе нравятся мужские члены? Ты ведь хотел смотреть?
-Да.
Парень обреченно кивнул и задрожал. Звонкая оплеуха чуть не сбила его с ног, затем Быков схватил его за шиворот и толкнул на диван.
- Я накажу тебя, как настоящую сучку, Филька, я дам тебе то, что ты так любишь. Ты же любишь члены? Ты же так жадно смотришь на них? Сейчас будешь чувствовать, сейчас я тебе предоставлю это удовольствие!
Это был уже не просто нервный и грубоватый врач. Это был сумасшедший, почти что маньяк. Он снял свою рубашку и сел верхом на Фила. задрал его джемпер, рванул на себя ремень брюк, дергая за пуговицу, когда его руки соприкоснулись с руками Фильки.
- Я... сам. Я сам, Андрей Евгеньевич.
Он расстегнул свои брюки, поднимая бедра, позволяя раздевать себя. Избавился от одежды полностью, послушно ложась обратно на диван. Позволял оставлять на теле грубые поцелуи-укусы, кусая губы и не в силах сдерживать стоны и слова - он был в точностью таким, как хотел Быков. Он позволил настойчивым рукам причинять себе боль, сгорая от стыда, и Андрей не желал уже быть таким грубым с мальчишкой. Овладел им почти аккуратно, сжимая, удерживая рвущееся тело, кусая губы парня и затыкая ему рот; Фил же вскрикивал, дрожал и вырывался, забыв о покорности, умоляя отпустить, но продолжал давать себя мучить.
Филу было жарко и почти уже не больно, он привыкал к этому тягучему ритму, как привыкает ко всему молодое, здоровое тело. Пот струился по лицу от дикого напряжения, губы опухли, и голос сорвался на хрип, когда мучитель начал ласкать его, пробуждая всю нерастраченную чувственность. Минута, другая... они сливались в воспаленном мозгу Фила, когда он начал чувствовать, как отзывается его тело. Подавался навстречу этим ласкам, позволяя слишком много.
Быков хрипло выдохнул и выругался, кончая. Прижал к себе Фила, и резкими, ритмичными движениями довел его до оргазма, после чего отпустил. Выпил коньяк с горла, аккуратно оделся, подал интерну его смятые вещи.
- Можешь считать, что я наказал тебя за все на свете, Фил Ричардс. Разрешаю опаздывать и косячить хоть каждый день - я буду наказывать тебя. Жестоко наказывать.
Андрей Евгеньевич громко рассмеялся и вышел, насвистывая мотив, известный лишь ему одному.
***
Фил сидел на диване, и устало улыбался - теперь-то он точно знал, кого Андрей Евгеньевич любит больше...

---

Что было после матча Ливерпуль-МЮ за кубок Англии

Fandom: Футбол
Pairing: Андерс Линдегор/Давид де Хеа
Рейтинг: NC-17

Очередной матч на выезде. Погода в последнее время совсем не радовала, глубокий минус на градуснике за окном номера на двоих в отеле Ливерпуля, и непрекращающийся снег – ни о каком возвращении в Манчестер сегодня не было и речи... Давид, не привыкший к такому после испанского мягкого климата, зябко кутался в теплую кофту и грел в руках чашку настоящего английского чая.
Сказать, что у Де Хеа в тот вечер не было настроения – не сказать ничего! Он столько ждал этого момента, и вот, наконец-то, он вышел в основе, от него так много зависело... Теперь пришлось попрощаться и с кубком Англии. Он до сих пор передергивался, вспоминая, каким долгим и жутким взглядом на него смотрел подошедший после матча Андерс Линдегор – второй вратарь Манчестера, его коллега и сосед по номеру отеля. Он подошел вплотную, взглянул своими холодными глазами-ледышками, казалось, прямо в душу, у Давида тогда аж дыхание захватило! Они простояли так секунд с 10, потом кто-то громко крикнул рядом, Андерс отвел глаза, похлопал по плечу, и уже с другим взглядом мягко сказал: «Не переживай, парень, ты еще такой молодой! Все наладится...» и смешался с командой, идущей в раздевалку.
Давид все время думал об этом. Он из-за этого даже не пошел с самыми отчаянными ребятами в бар, где они намеревались расслабиться с алкоголем и девочками, а может и просто в компании друзей... Поорать, покрыть чистым английским матом Далглиша и всю его команду и в сердцах разбить пару стаканов... Давид не пошел, потому что пошел Андерс. Он боялся, что выпьет лишнего и спросит у такого же нетрезвого Линдегора, что значил этот взгляд. Он боялся, что потом может быть все что угодно, и сам не знал, почему, но интуиция просто кричала, что надо опасаться! Но его так тянуло туда...
Давид был всего лишь любопытным мальчишкой. И он решился... Натянул низкие джинсы на свои худенькие бедра, свитер потеплее и быстро влез в кроссовки. Его аж колотило от помеси нетерпения и еще чего-то, а чего, он и сам не знал. Дрожащими руками он достал из холодильника бутылку с виски, плеснул в стакан для храбрости – выпил одним махом, чуть не задохнулся с непривычки... Обжигающая жидкость согрела тело и раззадорила любопытство. Де Хеа решительно запер дверь снаружи и вызвал лифт. 5,4,3... второй этаж. Бар.
Юный испанец протиснулся к своим, с опаской глядя боковым зрением на пьяного Андерса, который что-то упоительно втолковывал скучающему Бербатову.
- Хей, кто это к нам пришел! – дружески похлопывая его по плечу, радостно закричал Валенсия, хватая за руку и утягивая за свой стол.
- Что-то ты уж больно грустный, чувак, нельзя все принимать так близко к сердцу! Давай я закажу тебе коктейль? Или может все-таки виски?
- Только не виски, слишком крепко для меня...
- ОК, держи вот это!
Антонио протянул ему стопку и лимон. Текила... Потом еще одна. Потом все-таки виски, было уже не так обжигающе, было уже то, что надо! Слегка пошатываясь, Давид направился в туалет. Зашел, случайно хлопнув дверью слишком громко, попятился и обернулся, сталкиваясь с кем-то твёрдым и большим. Обернулся, и замер, забыв, что надо бы дышать... Линдегор смотрел на него почти как тогда. Он стоял и смотрел на него, осуждающе, гневно, мурашки были по коже от этого взгляда! Что-то в нем было жестокое, и... Де Хеа боялся произносить это даже про себя, но прекрасно понимал.
- Ничего не хочешь сказать, номер один ты наш? – первым нарушил тишину Андерс.
- Я... не хотел... Я не виноват! и вообще...
- Замолчи. – датчанин заткнул ему рот ладонью, прижимая спиной к холодному кафелю.
- Заткнись и послушай. Тебе наверное интересно, почему я так на тебя смотрел тогда? Да ладно, я же вижу, ты место себе не находил, а на поле чуть в обморок не упал! Боишься? Или тянет ко мне, а, намбер ван! Страж ворот мирового класса, ты же нам обошелся почти в 20 лимонов зелени! Так вот, хоть я и говорю тебе всегда, что ты молодец, что ты достоин стоять в воротах, знай: там моё место. Я буду там стоять. А ты подумай ,как будешь отрабатывать эти 20 лямов...
Андерс отпустил, глядя в эти напуганные и такие трогательные зеленые глаза испанца. Потом с силой провел по щеке, по шее, по груди вниз, с нажимом – по бедру, остановился и сжал, оставляя синяк, глядя уже с неприкрытой похотью.
- Андерс... Пожалуйста...
- В номере будешь просить, чтобы я тебя трахнул за каждый пропущенный гол, понятно? – спокойно ответил Линдегор и вышел.
Де Хеа был еще пьян и плохо понимал, что делать. Взглянул на себя в зеркало: щеки разрумянились, ресницы дрожат, волосы растрепаны... Пригладил их кое-как, вздохнул разок глубоко и пошел обратно. Шел мимо Линде, опустив глаза. Тот хватанул его за руку, заставив наклониться, и в самое ухо сказал: «Прости, если напугал, я просто выпил... Садись к нам, угощаю!»
Давид покорно сел, потирая многострадальную руку, на которой должно было быть уже два синяка. Андерс заказал ему виски, они все выпили молча, Бербатов был еще ничего, держался, а вот Руни уже заклинило, и он пытался положить голову на руку, но потом передумал, и задумчиво смотрел на Давида. Потом на Андерса. Потом сказал что-то невразумительное Димитару, тот заржал, налил еще виски, все выпили еще раз, потом было что-то еще, Давид плохо помнил, потом еще, он встал и чуть не упал под ноги датчанину, тот подхватил его под руку и потащил в лифт.
В номере Давид потянулся к виски, но Линдегор схватил его за грудки, встряхнул и швырнул на кровать. Выключил свет, оставив только небольшое бра. Подошел вплотную, взял руку Давида и положил на свою ширинку.
- Вот видишь, Номер один, до чего ты довел Номер тридцать четыре? Помоги мне, ты, 20 миллионов фунтов! Я еще не спал с таким мешком денег... Хочу тебя. Давай же...
Де Хеа по инерции гладил его набухший член через джинсы, потом Линде начал торопливо расстегивать болты, стащил с себя все, и Давид уже сам взялся за стоявший колом член, внимательно глядя на него своими невинными глазами, ласкал, как делал это с собой, слушая шумные вздохи соседа по комнате. Андерс вдруг опомнился, стянул свитер, отшвырнул от себя вместе со всей остальной одеждой, навалился на Давида, неловко задирая свитер и другой рукой пытаясь разорвать застежку джинсов. Испанец помог, поддаваясь, стягивая с себя одежду, сам не понимая, что делает... «Поцелуй меня!» - простонал Андерс, яростно сминая губы своего Номера Один грубым поцелуем, проталкивая к нему в рот язык, он целовал его развратно, жадно, не отрываясь, попутно лапая везде, особенно задержавшись на подтянутой заднице, которую он так хотел сейчас... Целовал в шею, ниже, языком прошелся по напрягшимся соскам, еще ниже, обхватил губами крепко стоящий член юного испанца, вызывая очередной полувсхлип-полустон, облизал пальцы и вставил сразу два, отчего Давид вскрикнул и дернулся, но Андерс крепко держал за бедра второй рукой, и вновь взял в рот, не давая опомниться, ритмично двигая губами и пальцами, отчего у Де Хеа крышу сносило, он хрипло стонал и подмахивал, закрыв глаза и откинув голову на подушку... Вдруг все прекратилось, Давид открыл глаза: Линдегор торопливо разорвал зубами упаковку презерватива, раскатал по своему внушительному твердому члену, нашарил смазку и хорошенько смазал сначала свой член, а потом и дырочку Давида. Подсунул подушку тому под зад, навалился, и аккуратно вошел, крепко стискивая вскрикнувшего парня, не давая ему вырваться, закрывая рот поцелуем. Вошел полностью и замер, наслаждаясь девственной узостью Давида, давая тому привыкнуть, потом стал плавно двигаться, следя за реакцией партнера. Испанец издавал стоны от каждого движения внутри себя, стискивая бедра Линде коленями и дергаясь от болезненных ощущений, потом потихоньку успокоился, застонал уже глубже и двинулся навстречу, разрешая ускорять темп, получая уже удовольствие, помогая себе рукой. Андерсу сорвало башню от этого, он трахал Де Хеа жестко, трахал за все то время, что ненавидел, любил и хотел, так, как хотел с тех пор, как первый раз услышал его «Хэллоу» с сильным испанским акцентом и увидел эту мягкую задорную улыбку... Это продолжалось почти до утра, Андерс вертел Давида как хотел, они занимались сексом и на столе, и на полу, и Давид даже упирался руками в подоконник, а за окном кружились снежинки, окно запотевало от горячего дыхания двух молодых парней, хриплые стоны Давида смешались с проклятиями на датском языке...
Давид проснулся от запаха крепкого кофе. Андерс виновато улыбался, опуская взгляд в пол, поставил на столик две чашки ароматного кофе и тарелку сладких шоколадных круассанов.
- Доброе утро... Ты давай, завтракать со мной будешь? Ну или в душ там сначала...
- Андерс? Что это с тобой случилось? Такой заботливый с утра! – Де Хеа весело рассмеялся.
- Извини в общем... Разозлился, напился как сволочь, еще и проиграли вчера... Воспользовался случаем... Можешь даже ударить, если сильно злишься. Ненавидишь меня, да?
- Нет, ты что! Конечно, неожиданно все получилось... Я, наверное, тоже хотел, просто не думал об этом. Я ведь был не против!
Давид слез с кровати, натягивая шорты, сел рядом с Андерсом, и, не поднимая глаз, краснея как помидор, тихонько сказал:
- А вообще-то, мне, кажется, понравилось...
Теперь с облегчением рассмеялся Линде, обнял Давида, и с самым невинным выражением лица спросил:
- Так может, еще разок?
- Я это... в душ! – соскочил с постели Давид и, слегка прихрамывая, скрылся в ванной. Линдегор был польщен...

---

Бокс слэш

Дэвид Хэй/Владимир Кличко; implied ОМП/Кличко
NC-17
Summary: Хэй хочет младшего братца Кличко, но не знает, как бы этого добиться... И вдруг нападает на след давней истории с компроматом на свою мечту, и получает своё, ведь плевать он хотел на все эти грязные истории из прошлого!

читать йобаную порнуху

Дэвид Хэй уже давно задирал большого, самоуверенного и спокойного боксера по кличке Доктор Стальной Молот.
Про себя же Дэвид Хэй частенько отмечал, что украинские шлюхи - самые лучшие шлюхи в мире. И это общепризнанный факт.
А тем более, в тупик его ставил всего-навсего один маленький, глупый вопрос: а что же мешает ему, несравненному и потрясающему Дэвиду Хэю, попользоваться Доктором СтиллХаммером как самой замечательной из украинских шлюх?
Он красочно живописал это своему отражению в зеркале, восхищаясь полными губами, аккуратным носом, большими карими глазищами и каким-то трогательно-печальным выражением лица двухметрового Владимира.
"Wla-di-mir" - и так, и эдак повторял заносчивый американец, балуясь с молодыми парнями по вызову во французских отелях. Он специально заказывал парнишек покрупнее, помускулистее, обязательно темноволосых, кареглазых и с белой кожей. "Wladimir", - почти неслышно шептал он, кончая в одного из этих мускулистых мужчин, которые за деньги жертвовали своей мужественностью. Он платил по 1000 гринов за ночь, а про себя кричал, что Владимиру не нужно и в 100 раз большая сумма - у него было в сотни тысяч раз больше...
Чтобы хоть что-то сделать с этим самым желанным выскочкой, Дэвид Хэй заплатил баснословные деньги редакции журнальчика "Men's Health" за свою скандальную статейку. "Wladimir", - твердил Дэвид, терзая свой член в душевой.
Как-то он не сдержался и пытался спровоцировать своего недосягаемого Владимира на лестничной клетке, после одной из пресконференций, парой угроз и нелестных фраз, за что Владимир хотел его ударить. Хэй схватил его за запястья, толкая к стене, а Кличко-младший, стоя вплотную к Дэвиду, раздраженно сверкал глазами. Секунда – и Хэй отпустил руки украинца, быстро зашагав прочь... На что именно была нацелена эта провокация, Дэвид Хэй не может понять и сам.
***
- Да быть такого не может, Эд! Ты что несешь, парень? – Хэй сплюнул на тротуар и глянул на приятеля.
- Послушай, Дэвид, этот бордель называется «Мадам Голливуд». Никаких мадам, просто попроси его. Закажи двухметрового рельефного паренька славянской внешности, и тебе предоставят его.
- Ты бредишь, чувак... Такого просто не может быть... Какого черта ему делать в этом притоне?
- Дэйв, это не притон. Это самая элитная организация блядей во всей Германии, и девочки и мальчики – всё по высшему классу!
- Да какая нахрен разница? Он миллионер, он может купить этот бордель вместе с его хозяевами!
- Я знал, что ты задашь этот вопрос.
Эдди усмехнулся и достал блокнот.
- Итак, дружище. Твой красавчик еще в 2005 году ездил в Гамбург, что-то он там намутил, о чем источники умалчивают, и главное, именно в этом грёбаном публичном доме. Эту херню на него держит хозяин борделя как качественный компромат. Знаешь такого, Рика Эммерсона? Он и есть владелец и шантажист в одном лице. Не знаю, почему, но он не стал брать с него деньгами. Младший Кличко теперь шлюха Эммерсона, он уже 6 лет обслуживает специальных людей, которые хотят именно такой тип внешности и описывают мальчика. Он приезжает только по вызову Эммерсона, так что это шлюха не обычная, поэтому закажешь его и будешь ждать.
- Вот оно как...
Хэй был в полнейшей растерянности.
- Еще вопрос, Эдди. Сможешь узнать, сколько берет Владимир за ночь?
- Я узнал. 20 штук зеленых. Для тебя это смешно, Дэйв, ты же так хотел его!
- Я к Эммерсону. Буду заказывать куколку! – Дэвид улыбнулся, сел в машину и рванул с места.
***
- Мистер Хэй?
- Да-да. Ну что, есть что-нибудь подходящее?
Администратор Эммерсона насмешливо улыбнулся.
- Вы ведь хотели чего-то конкретного, не так ли, мистер Хэй? Вот фотографии.
В глазах администратора ясно читалось одно: он прекрасно знает, что клиент мог бы при желании назвать имя и фамилию проститутки.
- Да, он.
Дэвид пересматривал фотографии в третий раз. Со всех на него спокойно смотрел полуголый Владимир Кличко.
- Оставьте свой мобильный номер, мистер Хэй. Так будет удобнее и вам, и нам. Когда мальчик будет готов, мы позвоним вам. Это займет день-два, не больше. Он стоит 20 тысяч долларов за ночь, мистер. Вы согласны?
- Да, конечно же! Вот мой номер.
Дэвид чиркнул цифры в блокноте и отдал вырванный листочек администратору. Тот еще раз слащаво улыбнулся уже закрытой двери.
Хэй нервно передернулся от звука звонкой пощечины и сдавленного стона. Прислушался: звуки доносились с конца коридора...
«Что же творится в этом сраном притоне, мать вашу?» - он осторожно пошел к этой двери, стараясь идти как можно тише. Приоткрыл дверь, и с минуту не мог заставить себя дышать...
К потолку был прибит металлический треугольник с наручниками, а в этих наручниках были закованы сжатые в кулак мужские руки. Лодыжки были крепко перевязаны веревкой, и парень был пристегнут к этому сооружению таким образом, что ему приходилось стоять на цыпочках: слишком высоко были прикованы руки... А рядом с ним ходил сам Рик Эммерсон с безумным, жестоким лицом, перебрасывая плетку-семихвостку.
- Шлюха, дешевая блядь, сучка, девка!
Он с размаху залепил оплеуху прикованному парню, от чего тот качнулся на треугольнике и сдавлено застонал.
- Сейчас папочка поиграется с тобой, тварь...
Плеть со свистом прошлась по спине, рассекая кожу, еще раз, еще,еще... Парень стонал, дергался, просил перестать...
- Тебе же это нравится, детка, я же знаю, что ты это любишь, мать твою, ублюдок! Ну все, все, перестань, мой мальчик, все закончилось.
Эммерсон развязал ему ноги, отстегнул наручники, и мужчина осел на пол, потирая запястья. С ужасом взглянул на Эммерсона...
Тот подошел, расстегивая свою ширинку, схватил парня за волосы и всадил ему свой член глубоко в глотку.
- Давай, шлюшка, сделай папочке приятно!
Парень старательно отсасывал этому растолстевшему зазнавшемуся немцу, а на его спине красовались следы кожаной плетки, кое-где рассеченная кожа окрасилась подсыхающей кровью, и все это он терпел из-за какого-то компромата...
Боже, так вот почему этот грёбаный извращенец тогда не взял с него деньгами! Вот в чем все дело... Дэвид без труда узнал в этом несчастном парне на металлическом треугольнике Владимира Кличко.
***
Красный боксерский халат на голое тело. Тело... Влажное, рельефное, сильное, без единого волоска, как оказалось, когда Хэй механически спустил с плеч парня алую шмотку. Упругая, приятная кожа. Подтянутая задница, широченная спина и длиннючие ноги.
"Давай, самовлюбленный американец! Маленький голубой гномик, трахай меня, заставь отработать свою пачку баксов!" - иронично подначивал украинец.
- Ах ты ж блядь!
Короткий взмах рукой - и Владимир рухнул на кровать, прижимая к скуле ладонь.
- Ни одна шлюха не должна разговаривать так с клиентом! Ты уяснил себе это?
Еще один удар тыльной стороной ладони, и Кличко схватился уже за вторую щеку, покорно склонив голову.
- Не слышу! Ты меня понял?
Дэвид еще раз замахнулся, но Владимир успел перехватить его руку и тихо ответил: "Всё я понял, можешь не волноваться!"
- Замечательно. А теперь приступай к своим прямым обязанностям, сучка.
Хэй аккуратно очертил контур губ Владимира. Тот понял, что от него требуется, и скользнул между широко разведенных ног Дэвида, расстегивая его ширинку.
Прошелся языком по всей длине, облизал головку, приоткрыв рот, и тут афроамериканец резко толкнулся прямо в глотку, так, что Владимир подавился. Сильная рука вцепилась в волосы, и Хэй начал грубо вгонять член в горло Владимиру, заставляя его давиться и задыхаться...
***
Дэвид Хэй остервенело вколачивался в давно желанное тело, не заставив Кличко разочароваться. Тот лишь хрипло стонал, прикусив губу, лаская себя рукой в болезненном стояке.
Распростертый на кровати, закинувший ноги на чужие могучие плечи, Владимир запрокинул голову назад, приоткрыл рот и всхлипывал, задыхаясь. Ему это чертовски нравилось. Он кончал каждый раз, когда в нем ходил огромный черный член. Тогда, в далеком 2005-м, он приходил в бордель только поэтому. Он не знал о камерах видеонаблюдения, а также о том, что не в меру упитанный владелец пафосного борделя втайне баловался сам с собой, пересматривая снятую порнушку. И еще он не знал главного: толстяк Эммерсон уже давно удовлетворял себя рукой, пересматривая раз за разом бои Владимира Кличко, мечтая швырнуть его на колени и делать с ним всё... Всё, что только захочет! И, когда ему попалась очередная видеосъемка утех клиентов, его глаза расширились и потемнели, предвкушая. Всё оказалось даже слишком просто...

---

Название: Плен
Фэндом: футбол
Пэйринг: ОМП/Игорь Акинфеев
Рейтинг: NC-17
Описание: мне захотелось, чтобы Акинфеева трахнули пожестче, практически изнасиловали. Сам себе волшебник)
Как всегда, тупой трах, ни больше ни меньше

Высокий смуглый мужчина крепкого телосложения, похожий на араба, возвышался над Игорем Акинфеевым, сидевшим на полу бара в неестественной позе, прямо у стирпитизерского шеста.
- Ну, долго ты будешь артачиться? Думаешь, если ты русский, то не такой как все? Ничего, я тебя тоже сломаю, и ты будешь делать как я скажу!
Звонкая пощечина, и голова Игоря мотнулась в сторону. Он поднял полный ненависти взгляд и прошипел "Никогда!" разбитыми губами. Ах, если бы только руки были свободны - он бы обязательно ответил, думал Акинфеев, так ответил бы, что этот гребаный мудак лег бы в реанимацию!
Но руки были скованы за спиной холодным металлом, он беспомощно сидел на полу, прикованный наручниками к железному шесту в пустом стрип-клубе.
- Ну давай же, мальчик, не выпендривайся! Тебе же нравиться давать, ты кончаешь, как настоящая сучка, когда тебя трахают! Не строй из себя невинность, иди к папочке!
Мужчина погладил его по щеке, но Игорь дернулся от его руки, как от огня.
-Ну и дрянь же ты... Ладно, не хочешь по-хорошему, так будет по-плохому...
Звякнула пряжка ремня, мужчина быстро расстегнул болты на джинсах и достал возбужденный член, погладил его рукой и двинулся к русскому киперу. Игорь знал, что будет дальше.
Мужчина потянул его на себя за лодыжки, стащил спортивные штаны, с трудом преодолевая сопротивление вырывавшегося парня. Коленом раздвинул его ноги.
- Последний раз предлагаю, давай по-хорошему!
- Я лучше сдохну!
Цепкие пальцы вцепились в его волосы на затылке, так, что ему пришлось запрокинуть голову. Мужчина впился в его шею грубым поцелуем, спустился ниже, вылизывая языком соски, в то время как другая рука его ласкала Акинфеева между ног. Тело Игоря покорно отвечало, а сам же он в тот момент сгорал от стыда и отвращения. Мужчина облизал два пальца и аккуратно подобрался к Игорю с другой стороны, медленно ввел в него сначала один, а потом второй. Игорь жалобно застонал от боли, от жалкой позорной ситуации, в которой он был... Его насильник же насаживал его на пальцы, как на вертел, растягивая узкую дырку, подготавливая для себя... Вдруг пальцы исчезли, мужчина приподнял вратаря за бедра и вошел в него одним движением, поймал губами крик и начал энергично трахать Акинфеева, а тот уже кричал и скулил от ноющей боли, просил прекратить...
- Прекратить?
Араб недобро усмехнулся, но сбавил темп ,продолжая плавные ленивые толчки внутри молодого русского голкипера, внимательно следя за ним. Игорь тяжело дышал, зажмурившись, ресницы его мелко подрагивали, а побелевшие пальцы сжались в кулаки. Со временем он начал привыкать к члену в себе, боль утихала, и одеревеневшее от напряжения тело слегка расслабилось. Еще немного более интенсивных толчков, и с губ Акинфеева сорвался тихий стон, не похожий на предыдущие.
Теперь он хотел этого.
Его насильник снова начал поглаживать опавший член Игоря, вызывая новые стоны, его движения становились все жестче, а толчки все глубже и быстрее.
Сначала кончил Акинфеев.
Спустя пару секунд мужчина-араб вытащил из него член, издал тихий стон и излился на ляжку Игоря. Встал, отдышался немного, и глянул на Игорька. Тот, измотанный и ослабший, сидел у него в ногах, перемазаный своей и чужой спермой, униженный и покорный...
- Вот так, золотце. Ты все равно будешь моим, слышишь?
- Делай что хочешь, придурок.
Игорь устало прикрыл глаза.

---

Название: ***
Фэндом: сериал "Глухарь"
Пэйринг: Карпов/Антошин
Рейтинг: NС-17
Дисклеймер: я на них не претендую
Описание: pwp, в котором без всяких долгих прелюдий жесткий дядя Стас делает у себя на столе хорошего парня Антошина, не спрашивая согласия...
Warning: никакой смысловой нагрузки и сюжета. Голый трах. Конец соответственно ни о чем, точнее, его тупо нет

сойдем с ума?

Стас вольготно расположился на высоком стуле в кухне Дениса. Разговор давался обоим с трудом, но Карпов как всегда держался невозмутимо, Дэн же заметно нервничал.
- Почему... ты... че за херня, а? Как это – трахнуть меня? Ну почему, черт возьми?
- Почему, Антошин? Да все ведь просто. Потому что ты сам настойчиво пытаешься под меня залезть.
- С чего ты взял? Что за чушь?
- Когда тебе плохо, ты звонишь мне, и я приезжаю. Я обхаживаю тебя как бабу, и все тебе прощаю. Сколько ты мне натворил в отделе, забыл уже? Я тебя всегда из дерьма вытаскивал, ты просил – и я всегда приезжал.
- Я просил только потому, что ты приезжал!
- А я приезжал только потому, что ты просил.
- Мы зашли в тупик.
- Я – нет. Я тебя все равно трахну, Денис.
- Ни за что! Ты чокнутый, Стас. Я тебе не баба, понял?
- И что же ты сделаешь, чтобы не трахнул?
- А я могу что-то сделать?
- Нет. Потому что мне легче пристрелить тебя, чем смотреть на тебя каждый день и не мочь завалить у себя в кабинете, когда мне хочется.
- Так пристрели.
- Нет.
- Это почему?
- Слишком много вопросов, не думаешь? В одном Стасик Карпов для друзей и подполковник Карпов похожи: они всегда добиваются своего. И ты это знаешь, Антошин.
- Ну так давай, что ж ты!
Денис начал нервно стягивать через голову свитер, швырнул на пол, за ним полетела футболка, щеки у него горели, глаза сверкали гневом, а руки дрожали, он начал расстегивать ремень на джинсах – и не мог расстегнуть, неловко дергая пряжку...
Карпов расхохотался.
Дэн поднял удивленные глаза и еще гуще покраснел.
- Ты выглядишь смешно, не больше. Может хватит уже выпендриваться, Денис? Ты ведь сделаешь, как я хочу, когда придёт время. К чему весь этот пафос? Ты не в дешевом сериале, Антошин.
Стас подцепил мизинцем его футболку с пола, кинул на Дениса, тот поймал.
- Оденься, а то простудишься.
Карпов молча вышел в коридор, одевая куртку на ходу, притворил дверь и спустился к машине. Дэн подошел к окну, нервно комкая футболку, глядя вслед отъезжающей Инфинити.
Всё было предельно ясно: и кто здесь ведомый, и кто ведет.

***

Карпов шел по коридору, на ходу просматривая документы из худощавой зеленой папки.
- Юра, постой! – окликнул Стас проходящего мимо опера.
- Антошина не видел?
- Так вечер же уже, он с Глухарёвым на улице курил, домой собирался...
- Так, Антошина ко мне в кабинет.
- Хорошо, сейчас позову.
Стас сел за свой стол, не зная, куда деть руки. Глубоко вздохнул раз-другой, пытаясь успокоиться. «Давай же, Стасик, успокойся. Не восьмиклассник на первом свидании», - успокаивал он сам себя. Что-то железный Карпов потерял самообладание, понимая, что все произойдёт именно сейчас. А хватит ли духу заломать Антошина через силу, если он начнет выделываться?
Денис вошел без стука, как всегда держался нагло и хамовато, что окончательно убедило Стаса в его намерениях.
- Вызывал? Что тебе опять от меня надо?
- Ну и наглый же ты, Антошин. Ты так хочешь по морде?
- Прошлый раз ты меня другим пугал. Что, неужто уже передумал? Или забыл? – Денис вызывающе смотрел на него, говорил вызывающим тоном и был до неприличия, вызывающе желанным для Стаса... Тот исподлобья глянул на Дэна, встал из-за стола и подошел ближе.
- А ты хочешь проверить мою память?
Стас усмехнулся, закрывая дверь на замок. Показал ключ Денису, повертел в руках, усмехнулся и спрятал во внутренний карман.
- Тогда отбери, а? А то придется тут остаться. На часок другой...
Стас подмигнул.
- Да, драгоценный мой?
Двинулся на Антошина, с удовольствием разглядывая, упиваясь смущением и тенью страха в глазах своего подчиненного, теперь уже не такого наглого, как пару минут назад.
Денис сглотнул и рефлекторно отступил, уперевшись задницей в стол. И снова решил строить из себя смелого:
- И давно это ты у нас ориентацию сменил, гражданин начальник? Тут всем так не повезло, или я почетный первый?
Карпов навалился на своего опера, крепко прижимая к столу своим весом, удерживая запястья Дэна железной хваткой, и спокойно сказал тому в самые губы:
- Не ревнуй, Антошин, нервов не хватит. Я смотрю, смелый стал... Сейчас проверим, во всём ли.
- Не жалуюсь! – прошептал Денис, и Карпов заткнул ему рот властным, почти жестоким поцелуем. Дэн дернулся было, и отчаянно ответил.
Он никогда не мог сопротивляться напору сильных, по жизни ему было как воздух необходимо подчиняться чьему-либо авторитету... А чем Стас – властный и харизматичный подполковник Карпов – не подходил на эту роль?
Стас упивался своей властью и вседозволенностью, то разрывая этот животный поцелуй, припадая к шее парня, шаря по его телу руками, то снова втягивал в глубокий, грубый поцелуй, от которого было почти больно. Стащил свитер, бросив под ноги, оголяя грудь, целуя ниже, выше, как хотел. Денис тихонько застонал, не зная, куда деть руки, схватился за край стола, а потом и вовсе за спину Карпова. А тот уже рвал на себя ремень денисовых джинсов, упираясь напряженным членом ему в бедро, и прошипел сквозь зубы:
- Давай, помогай мне, не выламывайся, как сучка! Расстегивай уже свой чертов ремень, Антошин!
- Может, ты хоть в постели не будешь называть меня по фамилии? – сказал Дэн, все же помогая справляться с застёжкой на собственных джинсах.
- Здесь тебе не постель, а крепкий дубовый стол, - Стас внимательно посмотрел на Дениса и издевательски отрезал:
– Антошин.
- Терпеть тебя не могу! - выдавил Денис, стягивая с себя всё и упираясь стояком в живот Карпова. Стас крепко взялся за него у основания, провел вверх-вниз, размазывая выступившую смазку, второй рукой пытаясь шарить в ящике стола.
- Что ищешь...
- Тихо! – заткнул Дэну рот поцелуем, нашарил наконец-то смазку и прекратил свои рваные ласки, выдавливая смазку на пальцы, аккуратно вставил один, продолжив ритмично ласкать Дэна другой рукой, вызывая все более громкие стоны, окончательно сбивая дыхание и снося крышу. Второй, третий палец, быстрее, жестче, Денис стонет громко и без зазрения совести, наглый как всегда, и Стас, все это время еще полностью одетый, быстро спускает джинсы вместе с темными боксерами, одним движением смазывает напряженный ствол и плавно входит, придерживая Дениса за бедро. Начинает неровно двигаться, то жестко вбиваясь в покорное тело под ним, то шире разводит Антошину ноги и медленно, с наслаждением входит на всю длину, полностью вынимает член, и снова засаживает так глубоко, как может.
Дэн, толком не соображая, что происходит, то орал в голос от жестких толчков, лаская уже сам себя, то протяжно стонал от размеренных глубоких движений, доводящих до сумасшествия... Он выгнулся под Стасом, дернувшись с хриплым стоном, заливая спермой свою руку и живот, безвольно обмяк, позволив Карпову последними быстрыми толчками дойти до финиша и привалиться к нему, тяжело дыша.
- Вот теперь хорошо...
Стас невозмутимо протянул очередную фразу, приходя в себя и наконец вставая с полуживого Дениса. Тот попытался сдвинуть ноги и сесть на столе, получилось неловко, дрожали руки и тело не слушалось.
Карпов оглядел его мягко, по-отечески, закуривая, протянул Денису сигарету:
- Заслужил даже покурить в кабинете начальства, молодец, Денис!
Антошин слабо улыбнулся, затягиваясь.
- Все-таки добился своего. Как всегда, черт побери. Как ты это делаешь, Стас?
- Все просто, главное – прислушиваться к желаниям своих подчиненных.
Стас усмехнулся.
- Ведь ты упорно около меня крутился, так заставлял тебя захотеть, что я не смог отказать такому настойчивому работнику. Ты тоже хотел этого, Антошин! Но я не боюсь признаваться себе в своих желаниях, а ты слишком хочешь быть хорошим, Денис. Поэтому ты – старлей, а я, как ни странно, подполковник.
- И что теперь будет?
- Забеременеешь и родишь мне через 9 месяцев дочку. А я подумаю, жениться ли на тебе по залёту, - как всегда, издевался Стас.
Денис докурил молча, оделся, пригладил волосы и вопросительно глянул на Карпова.
- Что, ключ тебе дать?
Стас нашарил ключик, открыл дверь и отступил, давай пройти. Перехватил Антошина за локоть, тихо и спокойно говоря в самое ухо:
- Запомни, Денис: если я когда-нибудь узнаю, что тебя кто-то трахает, пристрелю. Если я когда-нибудь узнаю, что ты путаешься с другим мужиком, пристрелю. И не изменяй своей девке – секса у тебя теперь будет достаточно, а она у тебя ничего, хоть и дура.
- Свободен! – уже громче сказал Стас, выпуская руку Дэна.
Тот опрометью кинулся за дверь.
Игра только начиналась...

---

Название: Он понравился мне сразу...
Фэндом: футбол
Пэйринг: Хосеп Гвардиола/Виктор Вальдес
Рейтинг: NC-17


POV Гвардиола

Он понравился мне сразу, как только я увидел перед собой состав своей новой команды. На первой же тренировке я наблюдал за ним с особым интересом, оценивал его, как товар в магазине. Мне нравилось всё: красивые глаза с девичьими ресницами, удивлённо приоткрытый рот и родинка на правой щеке. Я с удовольствием любовался широкой спиной и красивыми ногами, и отчетливо понимал, как сильно я хочу с ним переспать. Он вел себя на поле, как дикарь, эмоциональный, жёсткий, он любил командовать и надрывно кричал на партнёров по команде, раздавая указания защитникам. Мужчина с большой буквы, всегда готовый кинуться в драку, и это заводило меня еще больше: моим фетишем было укрощение таких вот диких лошадок, которые не допускали даже мысли о мужчинах в своей постели.
Я уложил его в постель через месяц после того, как впервые пожал ему руку в раздевалке. Это была моя Барселона, а Виктор очень хотел играть за этот клуб, который он любил всей душой.
Я помню, как он стал подозревать: один раз не выдержал моих откровенных взглядов и далеко не дружеских прикосновений, и зашел ко мне в кабинет после тренировки. Плотно затворив дверь, он сел на стул напротив и наклонился ко мне через стол, а в глазах горела ярость.
- Синьор Гвардиола, зачем вы это делаете? Я же не слепой в конце концов!
- Я что-то не понимаю, в чем дело, Виктор? Что ты имеешь в виду?
Я хотел услышать это наверняка, и готовился, что наконец-то придётся поставить его перед фактом и назвать свои условия.
- Вы слишком часто прикасаетесь ко мне, да что там - прикасаетесь! Вы чуть не лапаете меня перед всей командой, надо мной уже все смеются! А сегодня вы перешли все границы! Я пропустил 2 мяча, потому что не привык, чтобы меня шлёпали по заднице перед игрой! Что все это значит?! Я...
Я спокойно и внимательно оглядел его: румянец на щеках, гневный блеск в глазах, руки сжались в кулаки, а сам он аж вскочил со стула, повышая голос и переходя на крик...
- Тихо! Сядь.
Виктор послушно сел, захлопнул рот и внимательно уставился на меня.
- А если ты такой проницательный, то придется мне ускорить ход событий. Да, ты не слепой, и ты всё правильно понял. Я хочу тебя трахнуть. Да-да, не делай такие удивлённые глаза! И от того, что ты сделаешь, зависит твоё пребывание здесь. Ты любишь Барсу и хочешь стоять на её воротах еще лет 10 как минимум, а я здесь - главный тренер, и от меня зависит всё. Я не буду торопить тебя с решением, но скажу одно: если ты согласишься, ты не пожалеешь. А теперь выйди из моего кабинета, придёшь через 2 дня.
Он вскочил со стула, и на его злость было забавно смотреть.
- Ты чокнутый псих! Придурок! Я бы убил тебя, если бы ты не был моим тренером!
Я рассмеялся.
- Вали из моего кабинета, амазонка, и выпей успокоительного. Придёшь через 2 дня. И попробуй только не придти...
Он выскочил из кабинета, так хлопнув дверью, что на пол посыпалась штукатурка.
Процесс завертелся...

***

На первую тренировку он пришел злой, бросая на меня косые взгляды, и сторонился, как мог. Меня это забавляло, настроение было радужным как никогда - я заставил его нервничать, и видел еще тогда, у себя в кабинете, первые отблески сомнения в его взгляде. Он кричал и злился, но ни разу не сказал "нет".
На следующий день он не замечал ничего вообще, пропускал со страшной силой и был весь в своих мыслях. Я подошел сзади и положил руку ему на плечо, от чего он вздрогнул и отскочил, как ошпаренный. Что-то странное появилось в его лице, когда он внимательно посмотрел на меня...
- Езжай домой, Виктор. Будешь думать там, здесь от тебя все равно никакого толку!
Я развернулся и ушел. Вальдес послушался совета и уехал.

***

На следующий день он первый пришел на тренировку и сразу же вошел в мой кабинет, сел на стул и, опустив глаза куда-то в пол, промямлил:
- Я согласен...
Я так и знал.
- Бедный мальчик, ты как будто на расстрел собрался! Ничего страшного в этом нет. Тебе еще понравится...
Я засмеялся, а Вальдес испуганно глянул в мою сторону и попятился к двери.
- А с чего вдруг такое решение? Ты же так не хотел, так упирался!
- А куда я пойду? Я хочу играть здесь. Я хочу продолжать карьеру. Я хочу славы именно здесь, в конце концов. У меня нет выбора.
- Ладно, иди переодеваться, сейчас уже все подтянутся и будешь тренироваться. Смотри только, не пропускай, как вчера! Плохой голкипер никому не нужен.
- Я буду стараться.
Он повернулся и вышел. Я наконец выдохнул...



***

Тренировка проходила как обычно, все были бодры и полны сил, смеялись и шутили, в перерывах валяли друг друга по зеленой травке под теплым сентябрьским солнышком, и Виктор веселился вместе с ребятами. Он отлично держал ворота, общался с другими и не был ничем обеспокоен. Как будто это не он так не хотел и отпирался еще 2 дня назад... Быстро же он принимает решения и борется с самим собой!
Я даже позавидовал его силе воли.
Минут за 10 до того, как всех отпустить, я подошел к нему и тронул за плечо.
- После тренировки не уходи, поедем ко мне. Пообщаемся в спокойной обстановке...
Я всматривался в его лицо, но не видел там ничего, кроме любопытства и спокойствия.
- Хорошо! Раз уж вы так хотите, я не могу вам отказать.
После тренировки и прохладного душа свежий и весёлый Виктор прыгнул на переднее сидение и выжидательно уставился на меня. Я улыбнулся и завёл мотор.
Наконец мы приехали, я радушно провел ему экскурсию по дому. Мне не хотелось сделать что-то неправильно, я впервые чувствовал такую обреченность под маской равнодушия, и мы сидели перед камином, пили текилу с лимоном и заедали холодным окороком, смеялись над всякими забавными историями друг друга, а потом Виктор лёг на пушистый ковёр и раскинул руки в стороны, как будто бы ему не о чем было волноваться.
У меня аж сердце сжалось от тоски, когда я подумал, что заставляю его...
А он смотрел на меня долгим и внимательным взглядом своих блестящих черных глаз, и я не удержался. Я просто наклонился, крепко взял его за запястья... И я поцеловал его. Он не ответил, и я отстранился. Вальдес улыбался, а в глазах его прыгали черти.
- Виктор, уходи.
Я все еще сжимал его запястья, нависая над ним, и голос мой дрогнул.
- Нет. Давай попробуем еще раз.
Он сам потянулся ко мне.
Мы просто целовались, а потом допили оставшуюся в стаканах текилу и я отвез его домой. В глазах Вальдеса читался немой вопрос, и на прощанье я сказал ему:
- Я не такой мерзкий тип, как тебе кажется, Виктор. Спокойной ночи!
Я резко газанул и поехал прочь от его дома, не глядя в зеркало заднего вида.
***


Утром Виктор как обычно пришел на тренировку, поздоровался с ребятами и стал приводить себя в порядок, как тут его тронули за плечо. Пике нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
- Эй, нужно поговорить. Давай отойдем?
- Джерард, да ты меня пугаешь! Что случилось?
- Пошли отойдём, это в твоих интересах.
Они вышли на поле и отошли подальше от разминавшихся ребят.
- Что у тебя с Гвардиолой?
- Пике, ты с ума сошел? Какого черта?
- Только не надо врать, не один я видел, что вчера ты уехал с ним! Мы тут как идиоты стараемся ему понравиться, из кожи вон лезем, а ты, неприступная принцесса блять, прыгаешь к нему в тачку! Да он за тобой ходит целыми днями, это все видят!
- Заберите себе своего Гвардиолу вместе с его извращенными желаниями, ебал я в рот этого придурка! Я его терпеть не могу!
- Боюсь, милый мой, что не ты его, а он тебя, и не только в рот, зато теперь карьера пойдёт в гору, да?
- Да пошел ты!
Вальдес развернулся и пошел прочь, но Пике схватил его за руку и дернул на себя.
- Мы не договорили, тренерская шлюха!
Виктор с размаха ударил справа, Херард отшатнулся, но через секунду кинулся на Вальдеса с кулаками.
Бускетс и Ибрагимович с трудом растащили дерущихся, вся команда была готова им помочь в случае чего. Пике сверкал глазами, теперь он был с разбитым носом и наливающимся синяком под глазом, Виктору повезло больше - он отделался разбитой губой.
Неожиданно, хотя и вполне ожидаемо, перед всей толпой возник тренер. Пеп с любоптством осмотрелся, задержал взгляд на разбитых лицах Вальдеса и Пике, и резко помрачнел.
- Что здесь произошло, мне кто-нибудь объяснит?
- Мы подрались, синьор! - с вызовом ответил Виктор.
- Это я и без тебя вижу! И что же вы не поделили?
Все молчали.
- Я спарашиваю, в чем причина драки? - тренер повысил голос и выжидательно посмотрел на Пике.
- Давай, Джерри, расскажи о своих претензиях! Или кишка тонка? - подначил Вальдес, Пике рванулся, но его удержал Златан.
Гвардиола молча сгрёб Вальдеса за футболку и потащил за собой.
Когда они подошли к машине Пепа, тот припер вратаря к стене.
- А вот теперь ты мне всё объяснишь, засранец!
- А что тут объяснять? Это то, о чем я говорил с самого начала!
- Давай без загадок, Виктор, а не то я выйду из себя и продолжу начатое Пике...
- Только не надо пугать, проходили, - съязвил Вальдес.
- Если уж тебе так интересно, то это из-за нас. Точнее, из-за того, что ты от меня не отходишь, я уезжаю с тобой вместе, а они это прекрасно видят, и Пике теперь зовет меня не иначе, как "тренерская шлюха". А ведь это не правда, Пеп. И мне это ни хрена не нравится!
- Поехали отсюда.

***


Они надрались в доме Гвардиолы. Надрались как черти остатками текилы и дорогим коньяком.
Вальдес - от безысходности.
Хосеп - от тоски.
Они не помнили, как стягивали друг с друга одежду, просто Виктор не выдержал тупого ожидания, поцеловал Гвардиолу и потянул на себя, вниз, на мягкий ковёр... Тысячу раз в его голове звучала фраза "Я сам взойду на свой эшафот", он повторял её себе, неистово целуясь и срывая пуговицы на жилетке Пепа.
Хосеп до последнего хотел остановиться, не делать больно, отказаться, передумать...
А сам уже ласкал Виктора губами и языком, аккуратно входя в него сначала одним пальцем, а потом уже двумя, и скоро он уже неистово трахал ими Вальдеса, как это делали с девками в дешевом порно, которое так заводило его жену...
Молодой испанец едва сдерживал хриплые стоны, стараясь сдерживаться из последних сил. Но как же возбуждала его эта грязь, этот стыд от одной мысли, какой же он развратник, какую пакость с ним сейчас творят и что дальше будет еще больше пошлости, стыда, грязи и удовольствия...
Хосеп вошел в него, широко раздвинув его ноги, навалившись сверху, перехватывая под коленки и тяжело дыша... Было вовсе и не больно, а может это просто коньяк - чертово зелье, но Виктор лишь ловил ртом воздух и цеплялся за чужие плечи... Он не хотел кончать в мужских руках, он ненавидел то, что делал, его всего лишь заставили, но... он никогда так не кончал, никогда и ни с одной красавицей...

***


Вальдес и Пике почти не разговаривали уже третий день. С тех пор Пеп не трогал Вальдеса, а тот не находил себе места от стыда, когда вспоминал ту ночь, и заливался краской от одних только мыслей. Они с Гвардиолой ограничивались лишь приветствиями и прощаниями. Виктор с каждым днем все яснее понимал, что что-то не так, и дело было не в Пике. Дело было в Гвардиоле, если быть честным хотя бы с самим собой, дело было в ущемленном достоинстве и обиде, ведь тот не обращал на него внимания и не напоминал о случившемся ровно ничем. "Да что за ерунда такая со мной творится?" - плевался Вальдес, когда проходил мимо Пепа, а сердце его в очередной раз падало. Он ждал, что тот прохода ему теперь не даст, что будет зажимать пуще прежнего на каждом встречном углу, но этого - ЭТОГО! - он никак не ожидал... Ах, как же злило это равнодушие, как больно задевало и злило... И Виктор внутренне решился, хотя пока и сам не знал, на что именно.
О, Хосеп хорошо знал, что делает! Ведь нет ничего хуже для мужчины, чем ущемленная гордость. В особенности это касалось Виктора. Оставалось только подождать...

***

Ждать пришлось не долго. На следующий день Вальдес скрепя зубы вытерпел тренировку и пришел в кабинет Хосепа. Тот ухмыльнулся ему, радушно развел руками:
- А, Виктор! Проходи, проходи... Выпьешь со мной чашечку кофе?
Он обаятельно улыбнулся, и Вальдесу захотелось стереть эту улыбочку одним ударом...
- Я не для этого сюда пришел, не придуривайся. Какого черта, а?
- Ты же не хотел... Вот я и подумал, что как-то неправильно и жестоко с моей стороны было бы начать снова приставать к тебе... Травмировать твою психику...
- Перестань нести эту пафосную чушь! Думал он... Раньше надо было. И ты прекрасно видел, что я был не против. Да, мать твою, мне это даже немного нравилось!
Он залился краской, как девушка.
- Ты хочешь показать мне, что использовал и выбросил? Что моя роль в твоей жизни сыграна, и теперь мне пора катиться куда подальше и сказать спасибо, что ты не продал меня в какой-нибудь Расинг, да?
- Ты придурок.
- Что?
- Ты самый большой придурок, которого я когда-либо знал, Вальдес!
Гвардиола сгрёб его в охапку и заткнул ему рот поцелуем-укусом. Виктор дернулся назад, но тут же судорожно вцепился в плечи тренеру и неистово отвечал на поцелуи. Да, ему этого не хватало все это время... Это был полный пиздец.
...Хосеп перегнул его через стол и жестко трахал прямо в кабинете, а Виктор рычал и всхлипывал, прогнувшись в пояснице, судорожно хватаясь за край стола, с грохотом роняя папки, статуэтки и карандаши...
Мокрые и встрёпанные, они пытались натянуть одежду трясущимися руками, дышали тяжело и улыбались, как сумасшедшие.
Выходя из здания, они наткнулись на Пике, который только отшатнулся и угрюмо посмотрел вслед.
- Ох не нравится мне всё это, - задумчиво протянул Виктор.
Уже садясь в машину, Пеп наклонился и шепнул:
- Всё будет хорошо, слышишь?
И Виктор почему-то поверил.